Армейские приколы и рассказы

[Violator]

Ледяной памятник
Эта история произошла во время моей службы в армии. Служил я в тогда между Москвой и Ленинградом в удивительно глухом и безлюдном месте. Вместе со мной в части служил солдат-врач. Так уж получилось, что он был умнее всех врачей-офицеров и по сути являлся начальником солдатского госпиталя. Жил по своему распорядку, пользовался любовью и уважением. Хороший был Врач... А еще он был последователем и пропагандистом учения Парфирия Иванова. Кто его не знает, тому скажу, что Парфирий Иванов призывал к закаливанию, купанию в проруби, обливанию на морозе, бегу по снегу босиком и т. п. Конечно, это не все учение, но главное, без чего этой истории бы не случилось. Итак... Как обычно, когда не было возможности сбегать на озеро купнуться в проруби, наш герой, взяв два ведра холодной воды, в половине пятого утра вышел на задний дворик госпиталя. Разделся догола (а кого стесняться), вылил на себя сначала одно ведро воды, немного постоял (так диктует учение), а потом вылил второе. Перевел дыхание, встрехнул плечами, собрался идти обратно, но... Как мы потом узнали, в эту ночь была минимальная температура за последние пять что ли лет - 40 грудусов ниже нуля. Одним словом Врач примерз. Ноги схатило напрочь. На то, чтобы вырваться, никакой надежды. До одежды не дотянуться, хоть та и лежит в полутора метрах. Положение глупое, но оно стало еще глупее, когда он понял, что стоит хоть и на заднем дворе госпиталя, но на тропинке, по которой в пять утра пойдут женщины поварихи, что готовят еду в солдатской (она же и офицерская) столовой. И он начал кричать. "Помогите, помогите... " А что еще будешь кричать в этом положении. Его крики сначала разбудили дневального роты из ближайшей казармы, тот разбудил сержанта дежурного по роте. Так как крики не прекращались, сержант будит офицера дежурного по части. После некоторых согласований было решено спасать, выдвигаяся с двух сторон, вооружившись табельным пистолетом и штык-ножем. Кого спасать и от чего, они еще не знали. Источник криков долго искать им не пришлось. Он стоял по середине дорожки, в лунном свете и совершенно голый. Рядом стояли два ведра, и лежала аккуратно сложенная одежда. Когда Врач поведал свою историю спасателям, у тех случилась просто истерика. Содрогаясь от смеха, они сначала его попытались откопать штык-ножом. Результат - ноль. Тогда с помощью багра и топорика, снятых с пожарного щита, его просто вырубили вместе с куском льда, и взяв подмышку, понесли оттаивать. Вот в это-то время им и повстречались две поварихи. "Здравствуйте,... " - поздоровался Врач. Поварихи же ничего не ответили. Они лишь вскрикнули и шарахнулись в стороны, так как были совершенно уверены, что офицер с солдатом переносят какой-то памятник. (В пять утра. А зачем? Да, хрен его знает. Армия...)


(с) не мое...

[Violator]

Американский юмор против русского:
Эту историю рассказал мне мой дед. В те времена он служил в полку дальней стратегической авиации. Эта история произошла во времена ярой дружбы СССР и Кубы. Тогда наши дальние стратегические бомбардировщики Ту-95 регулярно кружили вокруг Кубы и делали аэрофотосъемку всего что можно. Кстати, американцы в этом районе держали свои боевые корабли, в том числе и несколько авианосцев. Так вот, летит над океаном один Ту-95 (К слову, кто не знает что такое Ту-95: это огромадная махина, с размахом крыльев около 80 метров - пошире, чем палуба авианосца, с 4-мя здоровыми двигателями и 8-ю 3-х метровыми винтами), летит никого не трогает, и подлетает к нему сбоку американский перехватчик (просто по курсу Ту-95-того находился авианосец штатов). Пилот знаками показал 'открой бомболюк' (мало ли, вдруг у тушки там бомба и он летит потопить его аэродром). Наши летчики открыли ему бомболюк. Пилот подлетел снизу, увидев что ничего кроме фотоаппаратуры там нет успокоился. Опять поравнявшись с тушкой он улыбался, подмигивал, а потом показал брюхо своего самолета вместе с ракетами воздух-воздух на что тушка грозно повертел своими 8-ю пушками (обмен любезностями, так сказать). Но пилот не успокоился и решил пошутить - он показал команду 'садись!'. Наши переспросили:
- 'садиться?!'
- 'Yes!'
- 'на авианосец?!'
- 'Yes!'
- 'Ок' - сказали русские и на подлете к авианосцу пошли на посадку::
Но как они пошли на посадку:.. Снизили высоту и скорость: Выдвинули все свои закрылки и прикрылки:. Задрали нос:. Даже выпустили шасси!!! Так американские матросы, увидев, что сейчас на них сядет эта махина и от палубы, самолетов, людей и построек оставит одну палубу, начали прыгать в воду!! А высота малоприятная - примерно с 9-ти этажный дом. Наши конечно не сели, а в последний момент свернули в сторону и летели дальше на минимальной высоте, чтобы скрыться от вражеских локаторов. Как говорят очевидцы на аэродроме, после приземления, наши летчики от смеха буквально вываливались из самолета

(c) не мое...

[Violator]

Военный аэродром. Подполковник беседует в ТЭЧ с приезжими специалистами...
К нему подходит, обращается и жалобно докладывает девушка-прапорщик:
- Невозможно работать, в эфире сплошной мат, почти все лётчики постоянно хулиганят!..
Подполковник, примирительно:
- Ну, хорошо, хорошо... Я их всех вы@бу!

(c) не мое...

[Violator]

Историю эту рассказал мне мой корефан, только что вернувшийся из армии. У них там, в этой самой армии, иногда выпадет такая пренеприятная работа, как чистить толчки. Естественно, этим заниматься никому, мягко говоря, не в прикол. Поэтому придумали такую "хитрость": Вместо того, чтобы ковыряться в дерьме, два солдата берут шашку и кидают ее в толчок, закрывают его фанерой и встают на нее сверху. 15 сек... И гавно со свистом вылетает из всех остальных толчков, а потом его со шланга аккуратненько смывают с потолка. Но как-то раз получилось так, что из одного толчка оно не вылетело... раздался очумевший крик дембеля:
- Суки, а теперь несите кучу газет!!!
Наверное его заднице пришлось не сладко...


(с) не мое...

[Violator]

В нашем славном зенитно-ракетном дивизионе хронически не хватало личного состава.
Для Красной армии это не новость, но иногда, в периоды увольнений в запас, нехватка приобретала катастрофические масштабы. Боевое дежурство при этом никто не отменял, в результате в наряды ходить становилось просто некому и начштаба приходилось идти на крайние меры. Из свинарников, хоздворов и каптерок извлекались воины, при виде которых техника сама выходила из строя, а штык-нож доверить им можно было только при угрозе ядерной войны. Но делать было нечего - троих, назначенных на заклание, нашли и доставили под светлые очи начштаба.
Команда (постирать, побрить, погладить и поставить на тумбочку) была отдана, за каждым закреплен ответственный за изучение Устава офицер с наказом 'не выучит он - в наряд пойдешь ты', и процесс пошел. Один из тех, для кого спокойная жизнь закончилась, был рядовой... ну, к примеру, Темирбаев.
Не хочу быть политнекорректным, но солдаты говорили мне, что часами как средством определения времени он научился пользоваться только в армии. Про часы не знаю, не проверял, но в школе он вряд ли учился дольше лет трех. Сложно сказать, умел ли он читать, но желание спать и убедительность наших сержантов (дежурный офицер объяснял персонально каждому, что 'пока он не выучит отсюда и до утра, наряд ты не сдашь') могли пробудить в ком угодно экстрасенсорные способности по части понимания Устава внутренней службы без знания русского языка вообще.
И вот... свершилось! Экзамен по Уставам был сдан. Побритый, отмытый, в наглаженной до блеска х/б Темирбаев встал на тумбочку. Горд он был безумно. Начштаба и комбат старта лично пришли благословить. Новый дневальный приветствовал их диким криком, который приблизительно можно было перевести с нерусского как команду 'смирно'.
Все были довольны, но... Отцы-командиры не учли одного нюанса, и это совсем скоро оказалось чревато для них боком - в дивизионе не было ни одного офицера старше майора! Соответственно, девственный сын пустынь никогда в жизни их не видел.
Но Аллах видел все...
В следующее стояние Темирбекова на тумбочке к нам приехала комиссия из дивизии.
Два ПОДПОЛКОВНИКА. Проверять они приехали воспитательную работу и нашего замполита.
При сей баталии я присутствовал лично - дело происходило как раз после обеда, полная канцелярия народа, на истерический крик дневального 'Смирна-а!!!' все выскочили в коридор. Темирбаев, метр с пилоткой роста, выкатил глаза на ближайшего подполковника и торжественно набрал в грудь воздуха:
- Товарищ дважды майор!..
Дальше он мог не продолжать. Офицеры, лично не ответственные за подготовку этого орла, не знали, куда девать лица, чтобы не расхохотаться. Лицо комдива стало стремительно менять цвет на свекольно-красный. Замполит с тоской в глазах потянулся за вазелином. Подполковника заметно перекосило.
- Товарищ майор - обратился он к комдиву деревянным голосом, - пойдемте к вам в кабинет. - И вы, - он повернулся к замполиту, - тоже!
На Темирбаева никто уже не смотрел. Замполит был уведен на экзекуцию под одобрительные взгляды офицеров. Не возвращался он очень долго. Вскоре разведка донесла, что 'второго майора' этот подполковник получил всего месяц или два назад...


(с) не мое...
(с) взято с биглера...

[Violator]

Подмосковье, вечер субботы, июль, жара, зенитно-ракетный дивизион. ПХД (парко-хозяйственный день) закончен, начальство уехало домой, я дежурю по дивизиону, ответственный офицер - зам по ружью, он же комбат РТБ, все контролирует и всех гоняет. Готовится баня, все идет неспешно, солдаты расслаблены и суета комбата в сочетании с бешеным темпераментом страшно всех напрягает. Начальник дежурной смены тихо слинял в свой кондиционируемый (!) контейнер, в результате весь удар на себя принял я, тогда еще лейтенант и 'пиджак' к тому же. Силы были неравны, и, убедившись в своей полной победе, комбат временно потерял ко мне интерес и стал искать другие объекты для атаки.
Он вышел из канцелярии и обозрел коридор. Не неимением в зоне обнаружения неуставщины, за шкварник был пойман пробегавший мимо и пытавшийся прикинуться ветошью рядовой Темирбаев. Маскировка не удалась.
- Стой, боец, куда идешь?
- Так точна, товарища майор!
- Понятно, - вздохнул комбат. - Иди посмотри, затопили баню или нет, придешь, доложишь мне. Бегом!
Последовавшую вскоре сцену я наблюдал лично. Комбат стоял в курилке в окружении солдат и что-то назидательно рассказывал. Подошел Темирбаев.
- Пиздым-труба, товарищ майора! - четко доложил он.
Я мельком глянул на комбата. С лицом его происходили разительные перемены. Оно быстро меняло цвет на белый. Рот приоткрылся, глаза выкатились. Правая рука судорожно дернулась к кобуре. Говорить он не мог, только судорожно глотал воздух. Перед глазами его явственно стояла медленно падающая банная труба и погребенный под руинами личный состав. Вожделенные майорские звезды улетали в небо со скоростью стартующей ракеты.
Видя, что назревает расстрел на месте без суда и следствия, один из сержантов решил вмешаться.
- Товарищ капитан, он хочет сказать, что труба не дымит!
- А? - дикими глазами посмотрел на него комбат.
- Труба на бане не дымит, товарищ капитан. Труба без дыма!
Испуганный Теимирбаев, стоя рядом, часто и торопливо кивал
- Е-е-е ...
Капитан повернулся и увидел вертикально стоящую на бане трубу. Без дыма.
Лицо комбата стало розоветь. Он медленно возвращался к жизни...

(с) не мое...
(с) взято с биглера...

[Violator]

Обслуживание на приемах типа фуршет организуют исходя из того, что гости за стол не садятся...
(Военно-морской протокол и церемониал. Изд. МО СССР 1979 г.)


Старший мичман Мирчу Владимир Иванович слыл служакой, человеком простодушным до наивности, но упрямым до упертости. Одним словом, настоящий молдаванин. Внешние национальные признаки выпирали из Мирчу со страшной силой. Крупный острый нос, пышные цыганские усы, шевелюра цвета вороньего крыла, специфический акцент - все это позволяло безошибочно узнать в обладателе пылкого сына бессарабских степей.
Мичманом флота Владимир Иванович стал традиционным путем. Призвали, служил на лодке матросом, остался навсегда. Лет пятнадцать потел Вова на ниве королей дерьма и пара (для несведущих: дивизион живучести БЧ-5), устал и решил сменить профессию. Благо минимальную пенсию он уже заслужил. Офицерам такой финт практически не под силу, а вот мичман рапорт настрочил, и глядишь, вечером механик, а утром уже связист. Поразмыслив, Владимир Иванович остановил свой взор на ракетной боевой части. В перерывах между войнами ракетчики заботливо мыли и чистили свои отсеки, протирали пыль и совершенствовали теоретические знания. А так как ближайшая война кончилась очень давно, учебные стрельбы становились все реже, а новые войны, к сожалению, никак не намечались, то и ракетчики добросовестно стояли на вахтах и имитировали безумную занятость. В особенности мичмана и матросы. Что-что, а создавать видимость работы Мирчу научился давно. Сказано-сделано. Переход из одного состояние в другое прошел гладко, и вскорости Мирчу единовластно командовал отдельной выгородкой
в 4-м отсеке, обладая ко всему прочему огромным объемом свободного времени. Времена продувания гальюнов, многочасовых поисков протечек гидравлики и потерявшихся тонн воды канули в лету. Теперь на вахте Мирчу, болтая ногами, записывал каждые полчаса показания трех приборов в вахтенный журнал и жалел, что не знал такой службы раньше.
Разительная смена образа жизни быстро развратила добросовестного мичмана. Вскорости он перетащил матрас из каюты в выгородку и стал там жить, пусть это и запрещалось официально, но не возбранялось практически. Лучше спать и жить на боевом посту, чем не прибегать на него по боевой тревоге.
Результаты такой вальяжной жизни не заставили себя ждать. За считанные месяцы худосочный мичман превратился в монстра весом за центнер. Народ поражался Вовиным метаморфозам, Вова же был спокоен как мрамор, и в ус не дул. Маленькие служебные обязанности порождают дефицит занятости. В и так неотягощенном доселе мозгу мичмана
безделье пробило еще более зияющую пустоту. Отоспавшись за первые два месяца на всю оставшуюся жизнь, деятельная натура начала искать занятие по вкусу. Совершенно случайно Владимир Иванович обнаружил абсолютно неисследованную им область: книги.
До этого открытия познания литературы Владимира Николаевича ограничивались ежевечерним прочтением телевизионных программ и по необходимости инструкций по обслуживанию механизмов, не считая конечно изучения азбуки в школе. Такой вопиющий непорядок разозлил Володю, и сорокалетний мичман со статью борца сумо взахлеб начал загружать свои мозговые извилины информацией. Причем совершенно бессистемно, той, что на глаза попадется. Покупать книги практичный мичман считал ничем не обоснованным барством, и в целях экономии подбирал все клочки бумаги с буквами, пригодными для чтения.
Время шло. Словарный запас молчаливого до того мичмана заметно вырос. Фразы вроде ...я сегодня с апломбом, как никогда..., ...я что, параноидальный альтруист..., или ...моя концепция-приборка до полной чистоты... уже не вызывали тревогу корабельного доктора. Все привыкли и не удивлялись. И вот однажды корабельный книжный развал подкинул ему знаменитого Поля Брэгга с его не менее знаменитым Чудом голодания. Вот тут-то и наступил очередной перелом в жизни любознательного мичмана. Идеи Брэгга, помноженные на деятельную натуру Владимира Ивановича упали на щедрую ниву. Свою роль сыграло и то, что в последнее время жена стала частенько выражать недовольство животом мужа и сократила ночной доступ к своему телу. С элементарной мотивацией: мне тяжело. Вот этого-то Владимир Иванович вынести никак не мог! И закипела работа. Уже через месяц благородное название
выгородка Снегиря, людская молва переиначила на Мирчеву сральню,
да простят меня за это выражение. Бесчисленные клизмы, месячные голодания, ведра с водой, да еще легкие обмороки на первой стадии стали для Мирчу делом естественным и горячо любимым. На этом этапе все радости бытия Владимира Ивановича трансформировались в кружку Эсмарха. На мой взгляд, все это напоминало скрыто-изощренную форму садомазохизма.
Удивительнее всего то, что уже менее чем через год Владимир Иванович был худее чем прежде. Достигнутые успехи его не остановили, клизмоманию он не оставил, и каждые полгода постился, перемежая клизмы гантелями и запивая все дела теплой, кипяченой водичкой по инструкции Брэгга. И был счастлив. Мирские утехи Володя тоже не забывал, и в перерыве между издевательствами над организмом баловался и алкоголем и другими вредными продуктами. Откровения Брэгга Мирчу пос читал пиком самообразования и перешел исключительно на детективы, правда, перелистывая изредка свою настольную Библию прямой кишки. В тот раз, как и всегда, выход в море планировали задолго, а получилось экспромтом.
Еще утром ничего не предвещало неожиданностей, а на послеобеденное построение прискакал взмыленный командир и спел арию о завтрашнем вводе. Народ приуныл. Пора шла осенняя, семьи возвращались с югов, надо было встречать, готовиться и все такое. А тут на тебе! На две недели раньше. Утром следующего дня затаренные сигаретами и прочим походными пожитками экипаж сел на корабль. Оперативно завели
установку и стали ждать сигнала. Не тут-то было! В головах флотских лаперузов замкнуло какие-то контакты и к вечеру стало ясно - выход только через четверо суток. Зря старались. Командование, пораскинув мозгами, мудро решило: выводиться не будем, посидите на корабле всем экипажем, поотрабатывайте организацию, сплотите экипаж, море слабых не любит. Народ обиделся еще больше и полез по рундукам за фляжками заливать несправедливость. Ничто не развращает так, как бессмысленное сиденье на борту ради перестраховки начальников.
Старший мичман Мирчу в этот промежуток времени заканчивал очередной курс клизмоголодания и к происходящему отнесся философски. Он тоже ждал жену из Молдавии, приехать она должна была через три дня, аккурат вечером за день до обещанного выхода.
Спокойствие Владимира Ивановича было оправданно: дом убран, желудок чист, а к фокусам по изменению планов Мирчу за годы службы привык относиться стоически.
И жену приучил. Три дня он размеренно стоял на вахте, чистил прямую кишку и поглощал Чейза в больших количествах, пока все остальные уничтожали запасы корабельного спирта. В потаенном пьянстве Владимир Иванович замечен не был. Но в день приезда жены ветеран сломался: то ли гормоны заиграли, то ли еще что, но вечерком Владимир
Иванович решил сгонять домой повидаться с супругой.
Как известно любому подводнику, сход на берег при введенной установке ГЭУ строго-настрого запрещен. Но если очень хочется, то правила нарушаются легко и уверенно. Отстояв вахту, Владимир Иванович, воодушевленный надвигающейся встречей с истосковавшейся супругой, клизманулся еще разок, переоделся, напялил поверх формы грязное РБ
и поднялся якобы покурить на пирс. Подготовительная работа с сослуживцами была проведена им безукоризненно: любой самый зачуханный матрос на вопрос, где Мирчу, отторабанил бы по уставному четко: курит наверху. Верхний вахтенный на аналогичный вопрос ответил бы уклончиво: где-то здесь... А на самом деле за пределами пирса РБ было снято, уложено в пакет и красавец-мичман по полной форме одежды убыл домой партизанской тропой Хо Ши Мина. Расчет был прост: двадцать минут домой, час дома, двадцать минут обратно. В успехе и безнаказанности мероприятия Владимир Иванович был уверен железно. Но история человечества показывает, что самые грандиозные планы ломались по слабости характера того же человечества. Подробности встречи супругов остались неизвестны для широких масс, но судя по результатам, она прошла содержательно и конструктивно. Донельзя ослабленный клизмотворчеством и временным холостячеством,
организм Владимира Ивановича недолго сопротивлялся могучей атаке зовущей и жаркой супружеской плоти, терпкому молдавскому вину и деликатесам с родины. Разгоряченная семейная пара минуты не считала, и встреча потихоньку из часовой переросла в двух, затем трехчасовую и постепенно в нескончаемую. Глубоким вечером более здравомыслящая
жена поставив мужа на автопилот выдворила Владимира Ивановича на корабль. Пошатываясь от обилия эмоций, старый служака эллипсоидными траекториями побрел на пароход.
На свою беду ноги вывели его на патруль. По большому счету патрулю в нашем поселке офицеры и мичмана до балды. Только не орите, не буяньте и не справляйте естественные надобности на стены Дома офицеров. Для выполнения плана задержаний матросов хватает с избытком. Скорее всего, амплитуда колебаний тела Мирчу насторожила начальника патруля. Тот проявил бдительность, Мирчу - несговорчивость, и пошло-поехало...Недостаток фосфора в мичманской голове компенсировался избытком адреналина, и в итоге минут через десять Мирчу, заботливо поддерживаемый под руки патрульными, направился
в комендатуру.

продолжение следует...

[Violator]

Дежурным по гарнизону стоял седовласый сорокапятилетний капитан 3 ранга с ПРЗ, погруженный в вечность по причине невозможно долгого служения Родине на страже Заполярья. Причем седина осталась только над ушами, а остальная часть головы блестела как рында на образцовом крейсере. От непрерывного и многолетнего ношения фуражки лоб дежурного пересекала профессиональная складка от козырька. Мундир украшал полный набор колодок медалей За песок всех возможных
степеней. Крест За взятие Измаила на этой груди смотрелся бы очень
гармонично и к месту. Вахту майор воспринимал как неизбежное зло
со всеми вытекающими последствиями. Поэтому бурной деятельностью себя не обременял, ограничивался фиксированием задержанных и остальное время тупо смотрел все подряд по телевизору, стоящему в дежурке. Стоял майор на вахте часто, насмотрелся всякого, и на внешние раздражители реагировал вяло.
Владимир Иванович же на полпути к комендатуре отрезвел, и положение свое осознал четко и ясно. Налицо был полный набор: самоход, пьянка, грубость с комендантской службой, и все на фоне введенной ядерной установки перед выходом в море. Неизбежные финансово-репрессивные выводы из всего напрашивались сами собой. Попытки объясниться
с начальником патруля закончились плачевно. Оскорбленный в лучших чувствах нетактичным поведением мичмана, старший лейтенант на слезы и сопли перепуганного Владимира Ивановича не поддавался. В поисках выхода из положения серое вещество Вовиного мозга бурлило и фонтанировало, разве что не испаряясь. Как все нормальные люди,
наказаний Владимир Иванович не любил, был законопослушен до безобразия и даже фуражку носил уставную, произведенную обществом слепых, что удостоверялось этикеткой и ее внешним видом. Обстановка требовала активных действий, и в комендатуру Владимира Ивановича привели готового на все...
- Кого привел? Что нибудь интересное? - не отрывая глаз от экрана, спросила рындоподобная голова.
- Да вот, мичман из экипажа Белякова. Говорит, завтра в море, а сам надрался в лохмуты, да и хамит, негодяй. Пускай посидит до утра, остынет.
Дежурный потерял чуть было не проснувшийся интерес, зевнул и махнул рукой.
- Понятно: документы, шнурки из ботинок, все из карманов в фуражку. Сам в камеру.
Утром начальники разберутся.
Если не сейчас, то никогда - решил Владимир Иванович, и, наклонившись к дежурному, бурно, с молдавской горячностью и убедительностью зашептал:
- Командир... Завтра в море... Всех подведу... Пойми меня, сам ведь плавал... Отпусти командир... Я тебе такой минет сделаю... Всю жизнь помнить будешь...
За всю свою нелегкую службу дежурный наслушался всякого, монолог мичмана прослушал вполуха, даже не задумываясь над смыслом слов. Но дремлющее сознание из беспорядочной череды фраз отфильтровало только одно слово - минет.
-Что, что? Что ты сказал? - Дежурный мгновенно вышел из нирваны.
Мирчу схватил офицера за руки, присел перед ним на корточки и зашептал еще проникновеннее:
- Командир... Минет будет что надо! Мы с женой постараемся! У меня все натуральное, свое, доволен будешь!
Майор испугался. В его практике подобных случаев не было, да и в
сексуальном плане ветеран ПРЗ был консерватором. Приглашение поизвращаться застало его врасплох. Так сразу он был не готов.
- Начальник патруля! Патрульные! Ко мне, засранцы!!! - дежурный сорвался на визг.
- В камеру этого недоноска, этого.....! Развели на флоте гомосеков! Шагу ступить нельзя!!!
В дежурку на вопли дружно вломились патрульные. Матрос - существо мстительное, своего не упустит, поиздеваться над пьяненьким мичманом или офицером - радость неземная. Да еще официально, при исполнении. Бравые патрульные молниеносно заломали стенающему мичману руки и поволокли в коридор. Цепляясь из последних сил, Мирчу прохрипел дежурному:
- Бесчувственный ты... деревянный... Не человек... Такой бы минет сделал...
Когда крики и проклятья стреноженного Мирчу стихли и его тело воцарилось в камере, майор отер пот и крепко задумался. Вырисовывалась нелицеприятная картина: патрульные слышали все, наутро надо докладывать. При мысли о том, что он будет писать в рапорте, дежурного снова пробил холодный пот ...настоящим
докладываю, что ....августа.... года... мне дежурному по гарнизону капитану 3 ранга... задержанным в состоянии опьянения мичманом Мирчу от имени его и всей его семьи было открыто сделано интимное предложение вступить.... Дальше дежурный думать побоялся. То, что утром история выйдет из-под контроля и во всяческих интерпритациях растечется по поселку, он не сомневался. Гарнизонная служба ОБС
(одна баба сказала) работала без замечаний. Перебрав все возможные варианты, дежурный порешил историю эту похоронить. Возрастная категория майора позволяла кары не бояться, а вот позориться... Выстроив очевидцев событий в одну шеренгу и прочитав монолог о со
блюдении военной тайны, дежурный пообещал всем муки адские если что просочится, и чтоб молчали, и чтоб забыли, и что не было ничего. Задержанным больше, задержанным меньше. Затем, поискав в справочнике телефон корабля, позвонил и попросил к телефону
старпома.
Старший помощник капитан 3 ранга Пашков занимался любимым делом: спал в каюте. Утром ему предстояло взобраться на мостик и куковать там до вечера. Обняв подушку, старпом набирался сил. Когда вахтенный разбудил и пригласил к телефону, Пашков поднял трубку очень недовольным и раздраженным. Но услышанное обратило его в соляной столб.
- Сергей Валентинович, дежурный по гарнизону беспокоит. Мирчу твой мичман?
- Мой.
- Слушай, Валентиныч, пришли кого-нибудь, заберите его к... матери!!! Он тут мне чуть ли не перепихнуться предлагает! Минет хочет мне сделать, подлец!!! Да я...
- Ты что, сбрендил что-ли?
- Cам ты сбрендил! Понавоспитывали, твою мать, голубых, на вахте уже спокойно не постоишь! Обосремся на весь флот, если узнают, забирай и забудем. Я его отовсюду вычеркнул. Не было его у меня, и точка!!!
По несколько истерическим интонациям дежурного старпом понял: с ним не шутят.
Немедленно был снаряжен помощник командира, проинструктирован дальше некуда и отправлен в комендатуру. Старпом разбудил командира, и как можно мягче поведал о инциденте. Командир раскачивался недолго, и дал команду будить всех причастных, а лично сам наорал заму по каштану слова поддержки. Оповещенный замполит бросился по кораблю проверять вахту, ненавязчиво расспрашивая вахтенных об увлечениях
земляка, заранее прикидывая, как прикрыть свой зад от возможных осложнений. Сонный корабль зашевелился, не понимая в чем дело. Через десять минут в центральном посту собрались оба старпома, командир БЧ-2 и вахтенный механик. В качестве громоотвода был вызван непосредственный начальник мичмана старлей Волдухин. Он зевал спросонья, и никак не мог врубиться в происходящее. Командира ждали молча. Во избежание лишних слухов вахтенного ЦП выгнали погулять. Беляков влетел в центральный пост и в траурной тишине плюхнулся в свое кресло. Вопреки фамилии, командир был ярко рыж, а когда
злился багровел до зубов. С сексуальными проблемами в рамках служебной деятельности он столкнулся впервые, ощущал неуверенность, и от этого просто бесился. Обозрев присутствующих волчьим взглядом, командир остановился на зевающем Волдухине.
- Ну что, командир сосательно-лизательной группы, доигрался!!! Ракетчики-минетчикиииии!!!!
Свои соображения Беляков высказывал Волдухину минут пятнадцать, остальные деликатно молчали. Спустив пар, командир поискал глазами предусмотрительно непришедшего зама и растерянно спросил:
- Куда наступать будем, начальнички?
Плотину прорвало, и все заговорили, чувствуя, что беседа перешла в более мирное русло, и гроза прошла мимо. Даже замполит немного погодя чудесным образом проявился в центральном посту, правда, за спиной командира. К возвращению блудного Мирчу все сошлись во мнении, что если тот и занимался до сей поры этим делом, то маскировал свое увлечение вполне профессионально.
Центральный пост не сейф, прослушивается со всех сторон. Короче говоря, когда Мирчу ступил на борт корабля, от него шарахались словно от прокаженного, и очень недвусмысленно подмигивали. Мирчу же был доволен и счастлив столь благополучным завершением дела, радости не скрывал и странного поведения сослуживцев не замечал.
Пересказывать разговор в ЦП нет смысла. Скажем одно: закончился он гомерическим, утробным хохотом перекатывавшимся потом по поселку несколько месяцев. Неуемная тяга к знаниям слишком запутала мозги простоватого сына солнечной Молдавии. Одному богу известно как слово фуршет поменялось местами с минет в осоловевшей от умища голове Владимира Ивановича. Командир и свита, дружно давясь от смеха, простили Мирчу, тот не совсем понимая всеобщее веселье, тоже радовался и хохотал чуть ли не громче всех.
Утром корабль благополучно ушел в море. А после возвращения в базу Мирчу ждала слава. Большая и громкая, превратившая его в местного Бориса Моисеева и Сергея Пенкина в одном лице. Неизбалованное сексуальными скандалами население поселка тешилось как могло. Поначалу Мирчу пытался объяснить всем свою лингвистическую ошибку. Потом сообразил, что дело гиблое, плюнул и зажил спокойно, не обращая
внимания на уколы. Истины ради надо сказать: Брэгг не был заброшен, но второй настольной книгой Мирчу стал толковый словарь. Да и говорить он стал очень осторожно и обдуманно. Раз и навсегда.
Много позже, по секрету Владимир Иванович рассказал мне, что до этого случая, приходя домой со службы, он кричал с порога жене:
- Марина!!! Минет мне!!!
И та накрывала ужин, выставляла все на стол и садилась рядом, с любовью глядя как муж поглощает этот самый минет...

(c) не мое...

[Violator]

В Советское время почему-то считалось, что 2 года воздержания солдату только на пользу. Солдаты с этим тезисом были, естественно, не согласны и постоянно искали (и находили!) способы потешить беса. В каждом более или менее крупном гарнизоне были свои маркитантки, которых сложившийся порядок вещей совершенно устраивал: озабоченные солдаты были весьма снисходильны к их несовершенствам...
Наиболее известной из дам такого сорта в нашем гарнизоне была мороженщица, которую бойцы ласково звали "Тетя Ангина". Была она страховидна, многодетна и мужа не имела. Каждое утро она вытаскивала ящик с мороженым на аллею неподалеку от штаба нашей части, сверху ставился хрипатый магнитофон "Весна" и процесс пошел... Тут же вокруг нее начинали виться сексуально озабоченные воины и, наконец, очередной счастливец увлекал добычу в ближайшие кусты. Далеко от ящика Ангина отходить боялась, т.к. секс сексом, но и мороженое запросто могут спереть... Периодически трахунов ловили, т.к. Ангина имела обыкновение любить в полный голос, и тогда замполит на совещании с возмущением говорил о "развратных действиях полового характера, совершаемых в непосредственной близости от штаба части и - страшно сказать! - рядом с памятником Ленину".
Однажды, когда командиру в очередной раз доложили о поимке на Ангине бойца вверенной ему части, терпение его лопнуло и он решил принять меры. И вот - построение части.
Начальник штаба:
- Равняйсь! Смирно! Равнение налево!
Командир:
- Здравствуйте товарищи!
Мы:
- Здравия желаем, товарищ полковник!
Командир:
- Рядовой Пупкин! (это тот, кого патрули сняли с Ангины) Выйти из строя! Товарищи офицеры и прапорщики, товарищи сержанты и старшины! От имени командования части и от себя лично поздравляю рядового Пупкина со вступлением в законнный брак с гражданкой Ангиной (называет ее фамилию)! Начальник штаба!
- Я!
- Оформить рядовому Пупкину отпуск для вступления в брак!
- Есть!
Цирковое представление было прервано по техническим причинам: рядовой Пупкин упал в обморок...

(с) не мое...

[Violator]

Космодром Байконур, как известно, находится в Казахстане. Изнуряющее жаркое лето и свирепая, с ветрами, зима.
Служил в нашей испытательной части майор ну, скажем, Богатырёв. То, что росло на его огромном теле с большим натягом можно было назвать волосами, и любая горилла, если бы его увидела, от зависти повесилась бы на лиане.
Шерсть пёрла у него буквально отовсюду: из рукавов рубашки, из-под воротничка, росла даже там, где расти не должна.
Жить это ему нисколько не мешало, поскольку никому не приходило в голову шутить над 110 килограммами сплошных мышц.
Ну так вот. В самый разгар лета , когда столбик термометра редко опускался ниже 45, задумал этот майор покрасить полы у себя в квартире. Работа нехитрая, пригласил друзей, быстренько всё сдвинули, покрасили, проложили доски, чтобы ходить можно было и отметили успешное завершение работы. Это уж как полагается. Чтоб краска лучше легла… На следующий день майор на службу не явился (забыл сказать, что площадка наша находилась в 70 км от города, поэтому проверить, что с ним, возможности не было). Чёрт-те-что передумали, пока до конца рабочего дня дожили.
Приехали в город, рванулись к нему, звоним, стучим — тишина. Ну тут не до шуток, вынесли дверь, врываемся…
Майор лежит в коридоре в позе Распятого Иисуса, только мордой вниз…
— Пи-и-и-ть…
Фу-у-у, живой !!! Поили его воспользовавшись опытом известного фильма. Причём два трёхлитровых чайника он высосал в момент.
Оказалось, что проводив нас до дверей, он промазал мимо доски, поскользнулся на краске и грохнулся. Вставать в таком состоянии он не захотел (или не смог) и решил спать на полу. Эмаль к утру засохла:. А так как он был в одних трусах… дальше можете включить воображение. Нашли в ванной бритву и, волосок за волоском вызволили несчастного.
Когда он, наконец, встал, на полу остался меховой коврик в точности повторяющий очертания его фигуры. Мы, когда этот «коврик» увидели, чуть челюсти не свернули — так ржали.
Вот такая вот быль. А «коврик» тот закрашивать не стали…

(с) не мое...