Армейские приколы и рассказы

[Violator]

И вот однажды суровой уральской зимой во 2-ю среду февраля Пиночет решил превзойти
самого себя и притащил на построение батальона не какую-нибудь там позорную дымовую
шашечку, а огромную зеленую металлическую хрень размером с внушительное ведро.
Объемная штукенция с двумя внушительными ручками по бокам выглядела непривычно
и достаточно устрашающе.
Толпа недоуменно и робко притихла: на улице было -32 с порывистым ветром. Надевать
резиновые намордники добровольно никому не хотелось. Все курсанты настороженно
смотрели на зеленое ведро, которое всем своим видом источало явную угрозу.
Полковник Серов с доброй отеческой заботой посмотрел в наши испуганные лица
и нежно со своей неизменно-стандартной ехидной улыбочкой подал команду: «Газы».
При этом, вытащив зажигалку, он осторожно поджег фитиль зеленой ведроподобной
шашки.
Было жутко холодно, порывистый ветер безжалостно трепал полы тонюсеньких курсантских
шинелей, пробирая промозглым холодом почти до самых костей, и естественно, почти
никто из ребят не горел желанием расстегивать сумки противогазов и уж точно не
торопился надевать противные и замерзшие резиновые маски противогазов, все заворожено
смотрели на быстро убывающий фитиль.
Пиночет, откровенно скучая, искоса наблюдал, как веселый огонек, шустро разбрасывая
многочисленные искры, постепенно подобрался к верхней крышке «ведра»
и, замерев на короткое мгновенье, как бы раздумывая, ярко вспыхнул на прощание
и исчез внутри зеленой банки. Пиночет оживился, его улыбка стала заметно шире,
в глазах загорелся гаденький огонек любопытства и азарта, веки слегка прищурились,
комбат замер в ожидании чего-то «этакого», особенного.
Через секунду, банка весело пыхнула и начала очень активно дымить клубами желто-горчичного
газа, показывая неожиданно достойную производительность. Желто-горчичный дым
буквально поднимался столбом, а затем горчичная часть его начинала стелиться
вдоль поверхности земли. Комбат был явно доволен, но не долго.
Сильный уральский ветер начал сносить эту вонючую дрянь в сторону от курсантов,
и она фактически не цепляла наш строй. Пиночет видя, что ядовитое облако расходуется
напрасно, фактически «в никуда» и не производит ожидаемого эффекта
на курсантскую братию, обиделся как капризный ребенок. Он смешно выпятил нижнюю
губу и раздраженно повторил свою любимую команду: «Газы».
Мы, мягко говоря, не спешили ее выполнять, потому что на сильном ветру даже шевельнуться
было противно и холодно. Все ребята уже основательно замерзли и замерли с растопыренными
в разные стороны руками, стараясь вообще не двигаться. Наш батальон напоминали
стадо арктических пингвинов. При малейшей попытке прислонить руки «по швам»,
промерзшая насквозь одежда соприкасалась с еще относительно теплой кожей тела
и начинала безжалостно холодить ее, вызывая очень неприятные ощущения.
Но армия - это есть дисциплина и, получив команду «Газы» повторно,
пересилив себя, мороз и ветер, зябко поеживаясь, ребята начали своими замерзшими
и одеревеневшими пальцами медленно расстегивать брезентовые сумки, нехотя снимать
свои зимние шапки, чтобы освободить головы, для надевания маски противогазов.
Тихо ругаясь, курсанты засовывали эти шапки в самые различные места. Кто себе
под мышку, кто в промежность между ног, кто в освободившееся место в противогазную
сумку. Но делалось все это так медленно, так неторопливо, что ни о каких нормативах
при команде: «Газы», даже и говорить нечего. Стрелка на секундомере
в руках Пиночета замыкала далеко не первый круг.
Короче, народ упирался «до последнего», а Пиночет настаивал. Он уже
грозился ввести два «химических дня» в месяц и сгноить нас в газовом
бункере за штабом училища (там нам подгоняли противогазы, но это отдельная истории),
как вдруг случилось неожиданное. Двое «рецидивистов» из числа курсантов
нашей роты, быстро надев противогазы, подбежали в «ведру», схватили
его за боковые ручки и бегом затащили в фойе главного учебного корпуса.
Изумленный такой наглостью, полковник Серов не успел даже и крякнуть, как из
4-х этажного здания учебного корпуса повалил густой горчичный дым и через некоторое
короткое время, сломя голову и наперегонки друг с другом, ломанулись все преподаватели,
включая суточный наряд и женщин с кафедры «Иностранных языков». Увиденная
картина массовой эвакуации плачущей и сопливящей толпы, которая в панике ломилась
в единственную открытую дверь стеклянного аквариума, повергла нас всех в состояние
ужаса и неудержимого смеха одновременно. Такое зрелище не забывается, поверьте
мне на слово.
В результате занятия в этот февральский день были сорваны «в чистую»,
учебный корпус проветривали целый день, причем все окна были открыты настежь.
И это при -32 и сильном ветре. В придачу к загазованности и нестерпимой вони
в учебных классах и бесконечных коридорах учебного корпуса еще чуть было не разморозили
систему отопления 4-х этажного здания.
Полковник Седов был вызван в кабинет к нашему генералу и суровый старик «ни
в чем» себе не отказал, он исключительно качественно вздрючил Пиночета,
который потом еще целую неделю имел бледный вид и неровную походку.
С большим трудом, оправившись от процедуры многоразового анального досмотра в
самой извращенной форме, добросовестно и качественно выполненной лично начальником
училища, Пиночет навсегда отменил проведение «химических дней» в нашем
батальоне. Ура, ура, урааааааааа!!!
Впоследствии, уязвленный и злопамятный Серов неоднократно делал попытки через
своих прикормленных осведомителей и ручной комсомольский актив выяснить личности
двух «мерзавцев», которые затащили газовую шашку в учебный корпус.
Но все его титанические усилия ни к чему не привели. Ибо форма одежды у всех
курсантов одинакова, а противогазы на лицах превратили двух этих ребят в серую
обезличенную казенную массу.
Сами активные участники данного происшествия, осознавая степень нависшей над
ними угрозы, благоразумно и надежно держали свои языки за зубами и сохранили
тайну своего участия в этой дерзкой операции вплоть до самого выпуска из училища
в звании лейтенантов, обеспечив себе более-менее приличные распределения.
А Пиночет рвал и метал, он буквально заходился в приступах бессильной злобы,
переходящей в неудержимую ярость. При его патологической подозрительности и фантастической
памяти вычислить этих ребят он мечтал буквально любой ценой. Это было для него
делом чести.
Однажды, осознавая, что время неумолимо приближается к выпуску, а отмщение не
предвидится и заслуженная кара в виде самого засраного распределения остается
нереализованной, Пиночет в порыве отчаяния, даже объявил награду за их головы
- распределение для дальнейшей службы по желанию и выбору того «стукачка»,
который предоставит достоверную информацию, изобличающую личности двух «камикадзе».
Но, тщетно, эта тайна так и осталась не раскрыта.
От себя лично могу выдвинуть предположение, что не пойманными героями были -
Артур Рудась из второго взвода, 43-е классное отделение и наш незабвенный Витя
Копыто. Причем, Артур Рудась - это точно, без вариантов, его я узнал однозначно,
а вот Витя - под вопросом. Но, тот факт, что Витя исчез из строя нашего классного
отделения, когда мы стояли на плацу и не спешили натягивать противогазы, и появился
только уже по пути в казарму, наводит на соответствующие выводы и раздумья.
В качестве закрепления моих догадок - это что при многократных обсуждении данного
случая всегда заводной и словоохотливый Витя мгновенно менялся в лице, откровенно
бледнел, замолкал как рыба и всячески пытался увести тему «интересного»
разговора в другое русло. Смею предположить, что из справедливого опасения проболтаться,
раскрыть себя и в полной мере испытать на своей конопатой шкуре всю необузданную
ярость мстительного Пиночета.
Тем не менее, кто бы это не был, спасибо вам парни!

(с) взято с Биглера